...Были катастрофы и атомных лодок, и ядерного оружия (ДПЛ К-129 с тремя ядерными ракетами), но впервые в истории человечества погибал атомоход с шестнадцатью ядерными ракетами на борту...
   А начинался поход обыкновенно. Ничего выдающегося. Обычная "автономка". В сентябре 1986 года из Баренцева моря в Атлантику на боевое дежурство направился очередной советский ракетный подводный крейсер стратегического назначения "К-219" проекта 667АУ, совершавший свою 13-ю боевую службу.
    ...Как это бывает почти всегда, пятнадцатилетний крейсер вышел в море с "положенным" количеством неисправностей ("добрая" традиция нашего флота, не только сохранившаяся до сегодняшнего дня, но и с успехом приумноженная). Если добиваться их полного исправления, то, скорее всего, ни одна лодка до сих пор не покинула бы причала. Но, обо всех недоделках и дефектах всегда докладывают командиру, для этого и существует экипаж корабля, командиры боевых частей, дивизионов движения, чтобы не только управлять кораблём, но и своевременно докладывать командиру обо всех обнаруженных или оговоренных технических проблема. Но, как бы невероятно это ни было, командир БЧ-2 (ракетной боевой части) Александр Петрачков не доложил командиру о проблемах в шестой ракетной шахте. К сожалению, он не имел опыта плавания, и был назначен на корабль с берега. Даже когда за минуту натекало уже восемьсот грамм воды, он молчал, пытаясь собственными силами ликвидировать неисправность. Для всех остальных этой течи не существовало - Петрачков говорил, что откачивает конденсат. Быть может, имей Александр Васильевич опыт плавания, не подействовали бы на него речи и уговоры людей, выпускавших лодку в море, пообещавших ему, в случае успешного выполнения задания, повышение в звании. Виноват ли он в сложившейся ситуации? Наверное, да. Но назвать главным виновником неопытного человека, уверенного в правильности своих действий ни в коем случае нельзя. Виновны люди, убедившие офицера в необходимости молчать. Виновна система, "выгонявшая" в море неисправные корабли.
    Небольшое отступление: "Родной" лодкой Игоря Анатольевича Британова, как и большей части экипажа была К-241. Смена крейсеров в подводном флоте явление обычное, тем более, что К-219 и К-241 были не просто кораблями одного проекта, но почти близнецами - они сошли со стапелей с разницей всего в неделю. РПКСН К-241 встал на ремонт, а К-219 этот ремонт уже прошёл. "Новой" была не только сама лодка, но и часть экипажа. Экипаж редко когда остаётся неизменным надолго. Но, обычно, его костяк не меняется годами. И, помимо Петрачкова, у Британова было много новичков, в том числе и его старпом - Сергей Владимиров. Да и не только он. Мичман Азат Гаспарян, приписанный к четвёртому, ракетному отсеку вообще был коком. Камбуз тоже находится в четвёртом, но разница между поварами и ракетчиками, очевидна. Всё это вызывало определённое беспокойство командира, но он был уверен и в себе и в "стариках" - тех людях, с которыми провёл под водой не один день (за 1985 год Британов провёл в автономных плаваниях более девяти месяцев). Они присмотрят за новичками, помогут. Таков закон подводников - спастись можно только всем вместе. И, тем не менее, до самой последней минуты, не только командир, но и его "старики" так ничего и не узнали о проблеме в шестой...
    Крейсер выходил в океан. Теперь ему предстояло преодолеть систему гидроакустических средств обнаружения. Соединённые Штаты не поскупились, создавая глобальную систему противолодочных рубежей. Десятки тысяч датчиков, расположенных на пути наших субмарин поставляют информацию в оснащённый по последнему слову техники центр СОСУС в Норфолке, откуда эти данные идут к командованию противолодочной авиации и американским ВМС. СОСУС, да и каждая современная американская АПЛ имеют шумовые "портреты" практически всех наших кораблей. Единственный относительно надёжный способ миновать это "минное поле холодной войны" - замаскироваться шумами гражданского корабля. Британов ждал "своего" грузовика двое суток. Конечно, это не был случайный сейнер - корабль шел по приказу ВМФ СССР строго определённым курсом. РПКСН "прицепился" к нему, и маскируясь шумами проскользнул в район боевого патрулирования. Конечно, Британов и не надеялся так легко сбить со следа американцев. Слишком уж "удобное" для подлодки судно, чтобы на него не обратили внимания. И, конечно, американцы не обманули его ожиданий. Но на это потребовалось время - время, чтобы разделить шумы надводного и подводного судна, определить его класс, попробовать предсказать курс… Командир выиграл немного времени для манёвра, и, оттянул на несколько дней, а может и недель, нежеланную встречу с "охотником" - АПЛ класса "Лос-Анджелес", - которая уже ищет шумный советский крейсер. Экипажу удалось оторваться от "настырного" американца (АПЛ Аугуста, класса Лос-Анджелес, командир - Джеймс Вон Сускил).
    Вот уже и квадрат патрулирования. Теперь можно идти с минимальной скоростью, вывести из работы механизмы не влияющие на ход и управление ПЛ чтобы максимально снизить шумы машин. Гидроакустический комплекс ничего подозрительного не "видит". Выполняются все манёвры, обеспечивающие прослушивание горизонта в области гидроакустической тени. "Аугуста", как и К-219 соблюдает максимальную осторожность. Вот только возможности у неё значительно шире, она - новейшая американская торпедная лодка, которой нет ещё и года. Преследователь не обнаружен. Около 5 часов утра 3 октября 1986 года, после очередного подвсплытия на сеанс связи, пользуясь разведанными из штаба, а ещё больше веря своему чутью, Британов решает избавиться от "американского" хвоста. Он отдаёт приказ на проведение манёвра. "Сумасшедший, или бешеный Иван" - так американцы назвали этот тактический приём: подводная лодка увеличивает скорость, и резко разворачивается на обратный курс и сбрасывает ход. Это заставляет преследователя также увеличить скорость для того что бы удержаться в корме цели. Естественно шумность лодки-преследователя резко возрастает и появляется шанс на её обнаружение. Однако, этот манёвр сопряжён с опасностью столкновения - проведя манёвр, преследуемая субмарина буквально "заходит в лобовую атаку". Но, это единственная возможность "увидеть" противника.
    ...Факт остаётся фактом - К-219 слишком шумный "аппарат", чтобы обеспечить спокойную жизнь себе и экипажу. А скрытность плавания - цель и смысл существования подводного флота. Какой прок тащить на себе шестнадцать ракет, быть "стирателем континентов", если рядом будет вражеская лодка, способная потопить РПКСН ещё до старта первой ракеты? А для обеспечения старта наших жидкотопливных ракет необходимо соблюдать много разных условий - идти одним курсом с неизменной скоростью на одной глубине, перед запуском заполнить шахты водой - что мгновенно демаскирует лодку - после первого ракетного залпа ждать весьма продолжительное время до второго залпа и т.д. чего лодке противника делать не нужно. Ей нужно только пустить торпеды...
    За несколько минут до начала манёвра, заступивший на вахту мичман Чепиженко вызывает в ракетный отсек командира БЧ-2. Причиной этого было сообщение с панели контроля ракет: АВАРИЙНАЯ ШАХТА № 6 ВОДА В ШАХТЕ - ВЕРХНИЙ УРОВЕНЬ. Автоматическое осушение шахты - отключено, все системы контроля ракеты в шахте - отключены, ревун аварийной тревоги - отключен. Всё ради снижения шумности. Командир БЧ-2 капитан 3-го ранга А. В. Петрачков опять не докладывает командиру.
    05.24 включены оба насоса осушения шахты.
    05.26 Британов начинает манёвр по отрыву.
    В то время, когда Британов полностью поглощен проведением манёвра, закончилось осушение шестой ракетной шахты в четвёртом отсеке. Однако, давлением воды, принятой на более чем восьмидесятиметровой глубине, относительно тонкий корпус баллистической ракеты был сдавлен, а после быстрой откачки воды двумя мощными насосами, корпус вновь распрямился и треснул. В ампулированной ракете Р-27 лопнул бак окислителя и произошла утечка компонентов ракетного топлива. С этого момента азотная кислота принялась пожирать всё, до чего могла добраться. И первым делом она добралась до самой ракеты. Арматура шахты потеряла герметичность и в отсек стал поступать высокотоксичный окислитель, который послужил причиной интенсивного пожара. В течение короткого времени отсек оказался сильно загазован, а уровень загрязнения парами окислителя в тысячи раз превысил предельно допустимые концентрации. Почти мгновенно на пульте контроля ракет КСПО зажёгся транспарант: сигнал по шахте № 6 - "Газоанализ токсичный" - и сразу - "Газоанализ предельный". Началась борьба за живучесть корабля. Орошение по шестой не включилось. Все отсеки герметизированы. Созданы рубежи обороны. В четвёртом отсеке осталось девять человек, но включиться в средства защиты успели не все. Теперь уже сигналы "ГА предельный" поступили по третьей, пятой, восьмой, и десятой шахтам.
    Экипаж начал борьбу за живучесть.
    ...Немногие знают, насколько тяжело бороться с растекающимся по отсекам окислителем. В силу своей химической активности он способен моментально "проесть" дыру в стальном трубопроводе, при соприкосновении с легкогорючими материалами он воспламеняет их. Обычным пенным огнетушителем или водой с ним не справиться, он поддерживает любое горение без доступа воздуха. Пары окислителя крайне опасны для здоровья: при попадании на кожу он вызывает сильные химические ожоги, а вдыхание десятых долей грамма приводит к летальному исходу.
    Однажды, ярый противник "ядовитых ракет" С. П. Королёв спросил у пускающего на Байконуре - чем же хоть эта гадость пахнет? - Трибуналом, лаконично ответил пускающий. Нашим космонавтам повезло - строжайший запрет Сергея Павловича на полёты человека на "ядовитых ракетах" действует до сих пор. У подводников не было своего Королёва...
    Ракетный окислитель, а вместе с ним и пожар распространились в соседние отсеки. В довершение ко всему корабль лишился электроснабжения по одному борту - сработала аварийная защита одного реактора.
    05.38 - в шестой шахте произошел взрыв. Сила взрыва была настолько велика, что сорвало верхнюю крышку и её, вместе с боеголовкой выбросило из лодки, а в местах сварных соединений контейнера и прочного корпуса подлодки образовались трещины. Мигнуло освещение, палуба пошла вниз. Людей бросало из стороны в сторону, как тряпичных кукол. Наверное, каждый член экипажа подумал о том, что его земное существование подошло к концу. И в этот момент прозвучали две, спасшие экипаж, команды, - Британова и капитана второго ранга Игоря Петровича Красильникова, командира электромеханической боевой части (БЧ-5): ВСПЛЫВАТЬ! ПРОДУТЬ СРЕДНЮЮ! Лодка продолжала проваливаться. Глубина 70 метров, 90. Слишком мал ход. Лодка продолжает погружаться и только достигнув глубины в 117 метров, она сначала зависает, а потом начинает всплытие.
    В 05.39.44 подлодка аварийно всплыла на поверхность. Почти для всего экипажа это значило только одно - спасение. Но не для Британова. Для него начались, наверное, самые тяжёлые дни в жизни. И закончилась карьера подводника. Но в этот момент, главное - борьба за живучесть корабля. В ракетном отсеке пылает пожар, рядом с ним реакторы…Аварийные отсеки покинуты, пострадавших подводников переносят в безопасное место, а начальник медицинской службы Игорь Кочергин делает все возможное и невозможное для спасения товарищей. Аварийным партиям приходится работать в очень тяжелых условиях: в горячих отсеках, при свете аварийных фонарей, при постоянной качке, которую преподнес разыграв-ший-ся шторм.
    В сложившейся ситуации недюжинное хладнокровие, выдержку и мастерство продемонстрировали все: и командир корабля, и командир электромеханической боевой части, и весь экипаж субмарины.
    Через 15 часов изнурительной борьбы за живучесть в центральный пост поступил тревожный сигнал: не удалось восстановить и подать электропитание на приводы компенсационных решеток поглотителей, которые зависли в промежуточном положении после обесточивания и сброса аварийной защиты одного из ядерных реакторов.
    ...Конечно, можно оставить так, как есть - аварийная защита прекратила цепную реакцию, но слишком много осталось на крейсере этого "как есть". Пожара в ракетных отсеках и загазованности в других вполне достаточно. Даже в командном можно работать, только включившись в системы жизнеобеспечения. А здесь ещё вероятность, пусть и призрачная, повторения Чернобыля... Через некоторое время, из-за остановки систем расхолаживания, в реакторе может произойти тепловой взрыв. А это означает катастрофу, следствием которой будет гибель экипажа и радиоактивное заражение побережья Северной Америки. Течение Гольфстрим и ветры разнесли бы радиоактивную грязь по Северной Атлантике и всему Западному полушарию. Экологические и политические последствия этого нетрудно представить...
    Единственный способ предотвратить возможную катастрофу - вручную заглушить реактор. Для этого необходимо войти в загазованный 7-й отсек, проникнуть в аппаратную выгородку и вручную опустить все компенсирующие решетки на нижние упоры.
    Шесть раз пытались пробиться к реакторному отсеку, но опустить компенсационные решётки так и не смогли - и в этом тоже вина организаторов похода. Такие, в общем, простые вещи, аварийная команда должны уметь делать. Здесь ведь не нужно собирать схему по проливке реактора или решать логарифмические уравнения. Нужно повернуть ручку. Только, надо знать, какую и куда. И в отсек отправляются старший лейтенант Николай Беликов и трюмный матрос Сергей Преминин.
    Облаченный в защитный костюм Николай вошел в аппаратную выгородку, нашел сейф с ключом ручного опускания компенсирующих решеток. Пришлось поработать кувалдой, чтобы сбить запор. Затем он установил ключ и попытался сделать хотя бы несколько оборотов. Но каких неимоверных усилий ему стоил каждый миллиметр, пройденный упорно не желающей опускаться решеткой! Из-за высокой температуры (температура в реакторном отсеке была около 70 градусов) Беликов теряет сознание. Пришёл он в себя только на "Красногвардейске" - одном из подошедших кораблей Морфлота. А Сергей Преминин остаётся в реакторном. Он выполнил задачу, все решетки легли на нижние концевики, надежно заглушив реактор. Выйти из отсека Сергей не смог - возросшим давлением поджало переборку, а сил ему не хватило даже на то, чтобы встать с колен, повернуть вентиль и сравнять давление между седьмым и восьмым. Старший мичман Василий Ежов с двумя матросами, уперев в переборку аварийный упор, тщетно штурмовали заклиненную дверь, хотя понимали, что все мыслимые сроки работы изолирующего снаряжения Сергея истекли. Но Сергей был жив ещё двое суток… Сергею Анатольевичу Преминину был двадцать один год.
    ...Указом Президиума Верховного Совета СССР матрос Сергей Преминин был награжден орденом Красной Звезды. А спустя 10 лет, Указом Президента РФ № 844 от 7 августа 1997 года, ему присваивается звание Героя Российской Федерации.
    Прошли годы, но память о Герое России моряке-подводнике матросе Сергее Преминене жива: в городе Гаджиево, откуда уходила в свой последний рейс подводная лодка, набережная носит его имя, его именем названа школа ЗАТО Скалистый, поддерживаются тесные связи с родиной моряка-подводника. Там же, как и на его малой родине, в городе Красавине, установлена мемориальная доска. Череповецкий скульптор, Заслуженный художник России Александр Шебунин, сам прошедший не одну милю на Северном флоте, изготовил бюст Сергея Преминина. 11.05.2001 в Гаджиево, на площадке перед средней школой N-276, носящей имя Сергея, установлен этот памятник. А торжественное открытие памятника состоялось 25 мая 2001 года. На церемонии открытия выступили врио командующего Северного флота адмирал Моцак, командующий соединением АПЛ С.В.Симоненко, глава администрации ЗАТО Скалистый В.А.Мусатян. На открытии присутствовали родители Сергея. Командир К-219 И.А.Британов, к сожалению, не смог приехать...
    Александра Петрачкова нашли в столовой, в четвёртом отсеке. В том же, где находилась и злополучная шестая шахта. Он не успел включиться в ИДА59. Так страшно и нелепо погиб этот молодой офицер.
    ...Но, его история на этом не кончилась. Когда, наконец, объявили, что "атомный ракетоносец терпящий бедствие в Саргасовом море" - это К-219, в Гаджиеве стали ходить по квартирам родственников экипажа и собирать одежду моряков К-219. Зашли и к жене Александра Васильевича Петрачкова. К этому моменту экипаж уже был на Кубе, и имена погибших были давно известны. А через день (!) некий офицер сообщил что произошла ошибка - ваш муж погиб, можете забрать вещи...
    Экипаж самоотверженно продолжает борьбу за живучесть, однако вода медленно заполняет отсеки. А рядом маячит чужой перископ. Вполне вероятно, что именно эта лодка и сорвала ракетный люк - длинная борозда, оставленная на лёгком корпусе К-219 вполне могла быть проделана не сорванным люком, а "Аугустой". К месту всплытия подтягиваются американские военные корабли, готовые отбуксировать лодку, как бесхозное имущество. Им нужно только дождаться, когда с крейсера сойдёт последний человек. Утром 4 октября Британов принимает решение - эвакуировать экипаж на подошедшие суда Морфлота, оставив на борту лишь аварийную команду из девяти человек. Он не может больше рисковать экипажем - четыре человека уже погибли - это и так слишком много. И, вместо того, чтобы "героически погибнуть с кораблём и экипажем" он выбирает жизнь. Но за эту жизнь ещё надо бороться. Оставить РПКСН, пока есть хоть намёк на надежду просто немыслимо.
    Нечеловеческими усилиями удаётся "прицепить" лодку к гражданскому кораблю и начать буксировку. Трос, длиной чуть не в полкилометра, погружен в воду - слишком высок борт гражданского судна и слишком глубока осадка К-219. Приказ из Москвы - идти в Гаджиево. Команда мрачно шутит, что будут там к новому году. А в то же самое время, на Кубе стоит спасательный корабль "Агатан". Он так и не вышел в море.
    Находиться в корпусе лодки невозможно - нет кислорода. Воздух обещают сбросить с самолёта. Но, когда пересекший Атлантику Ту95 сбрасывает дыхательные аппараты, оказывается, что почти все они непригодны. Некоторые разбились при ударе о воду и утонули, и только в девяти аппаратах ИДА59 есть немного кислорода. Ровно столько, чтобы одним глазом посмотреть - что творится в прочном корпусе. Команда не может войти в свой корабль. Со связью тоже проблемы - индивидуальные рации есть только на морфлотовских судах. Так же как и спутниковый телефон. А сам РПКСН оснащён "по моде" начала семидесятых. Наступает ночь, и Британов отправляет аварийную команду с РПКСН на гражданский корабль. Он остаётся на крейсере один. С пистолетом и ракетницей. Так он проведёт на лодке двое суток. Он один против пожара, компонентов топлива и американцев.
    Видя, как уходит из рук верная добыча, Вон Сускил нарушает древнейший закон моряков всех времён и народов - спасшихся не топить. Он разгоняет "Аугусту", и, погружаясь, перерубает перископом буксировочный трос. За этим действием наблюдает экипаж субмарины. Это видели и команды наших гражданских судов. Об этом сделаны отметки в бортовых журналах. Но, до сих пор многие адмиралы считают "участие" американцев в этой истории недоказанным. Что это - личные амбиции или нежелание вызвать "праведный гнев" новых "вероятных союзников"? А может, это просто желание снять с себя вину за произошедшее? Виноват командир и экипаж. Точка. Наверное, удобно рассуждать подобным образом сидя в больших и безопасных кабинетах. Но ведь они тоже подводники! Или забыли совсем, как там, в прочном корпусе?
    Утром аварийная команда безуспешно пытается проникнуть в первый, незагазованный отсек. Но, люк просто нечем открыть. Постепенно нарастает дифферент на нос, и сделать ещё хоть что-нибудь усилиями экипажа просто невозможно. Снова прицепить лодку к кораблю тоже нечем. Корабль обречён. На нём продолжается пожар, медленно поступает забортная вода, а кислота, разъедает прочный корпус лодки со скоростью миллиметр в час. Нужна срочная квалифицированная, и главное - хорошо оснащённая помощь извне. Американский паром предлагает помощь в трактовке ВМС США.
    А настоящая помощь совсем рядом - наш однотипный РПКСН К-137 "Ленинец" (первый из построенных по 667му проекту РПКСН) под командованием капитана первого ранга Вячеслава Попова, нынешнего командующего Северным Флотом. На ней есть всё для борьбы за живучесть, в отличие от кораблей Морфлота. Но лодке ЗАПРЕЩЕНО нарушать скрытность плавания.
    Почти мёртвый, но всё ещё на плаву, К-219 уже не борется за жизнь. На борту крейсера только его командир. Что произойдёт дальше? В лодке, оснащённой баллистическими ракетами, бушует пожар. Рядом - два атомных реактора. В первом отсеке - торпеды. Никто в мире не может предсказать, что сейчас может взорваться. Ничего подобного никогда не происходило. Более того, подобная ситуация не рассматривалась даже гипотетически. И против всего этого - один человек. В 11 часов 03 минуты, когда атомоход зарылся носом по горизонтальные рули и показались винты, Британов сходит с корабля и плывёт в надувном плотике. Через три минуты после того, как он покинул крейсер, К-219 начал погружаться. В скорбном молчании моряки наблюдали, как безжалостная стихия поглощает очередную свою жертву, унося субмарину в океанскую бездну. Вжавшись в дно плотика, Британов ждал гидродинамического удара и детонации боеприпаса. Удар лодки о дно был настолько силён, что командира едва не выбросило в воду. Однако, детонации не последовало.
    ...На вопрос, почему он так держался за лодку, даже когда она была обречена? Игорь Анатольевич ответил ошеломляще просто: "Так ведь это же добро народное, всей страной строили… да и американцы рядом были". А ещё он сказал, что ему не было страшно ни тогда, на крейсере, ни потом, когда его и Красильникова девять месяцев допрашивали, решая, посадить или нет.
    Но, всё это было пятнадцать лет назад. Сегодня почти весь героический экипаж лодки соберётся в Питере. Не придут только погибшие. И те, кто умер после. Давайте будем вспоминать о героях. Хоть иногда...

С В Е Т Л А Я   И М   П А М Я Т Ь

Петрачков Александр Васильевич, капитан третьего ранга, командир ракетной боевой части (БЧ-2), командир четвертого отсека. Погиб в аварийном отсеке. Рядом с ним на столе лежал индивидуальный дыхательный аппарат, в который он не включился...	Смаглюк Николай Леонтьевич, матрос, электромеханик БЧ-2 Погиб в первый же момент после взрыва, находился в близлежащей каюте...	Харченко Игорь Кузьмич, матрос, турбинист дивизиона движения БЧ-5 Погиб в первый же момент после взрыва, находился в близлежащей каюте...	Преминин Сергей Анатольевич, матрос, спецтрюмный седьмого реакторного отсека дивизиона движения БЧ-5 Остался на боевом посту в реакторном отсеке...

погибли 3 октября 1986 года

    Суда Морфлота, принимавшие участие в спасательной операции: "Анатолий Васильев", "Красногвардейск", "Галилео Галилей", "Федор Бредихин" и "Бакарица"

    ...Эта катастрофа, в которой подводники проявили свойственные всем русским морякам героизм и самопожертвование, имела большой резонанс в мире. Через несколько дней после аварии американская газета "Вашингтон пост" писала: "...Моделируя аварию, специалисты ВМС США пришли к заключению, что командир и экипаж подводной лодки заслуживают высокой оценки за то, что быстро сумели всплыть, а также за действия по борьбе с огнем"...

    Подводная лодка К-219 Северного флота затонула в 11 часов 03 минуты московского времени 6 октября 1986 года в Саргассовом море Атлантического океана в точке с координатами: широта 31.28.2 северная, долгота 54.39.8 западная на глубине 5650 метров.

форум

05.10.2001